| Текст: | 191/II65 Дорогой Алексей Андреевич! Я был очень рад получить от Вас письмо и увидеть, что Вы не сердитесь за мою невероятную задержку с Завьяловым. Хотел сразу ответить, но решил прислать Вам статью в сборник памяти И. И. Шмальгаузена и вместе с нею — письмо. Статью не кончил — по тем же причинам, как и задержал Завьялова. Срок — 1 февраля — уже завтра, значит, дело безнадежно, и я решил написать вам просто — поблагодарить за доброе отношение. Дела мои, домашние и в ин[ститу]те по-прежнему очень плохи. Дочь и жена больны, сын ушел из вуза и старается устроиться на работу. В Одессе отношение с директориссой (полностью зависящей теперь от главного врача — хитрой, хотя и малограмотной интриганки) стали невыносимыми, и мне явно надо уходить, хоть я и не защитил еще докторскую диссертацию, которая в исследовательской части (клиническая + экспериментально-теоретическая) готова уже была 2 года назад. Но литература собрана не полностью, а литературное оформление и основной части не закончено. Столько приходилось отдавать времени тому, чтобы отбиваться от нажимов и нападений, а, с другой стороны,— поездкам в Москву и всяким семейным делам. Кроме того, появилось еще 2 дела, от которых я не могу уклониться, оба касаются моего отца. Одно — хотят издавать Гастева и др[угих] классиков по вопросам организации (Секция организации Совета по кибернетике), в том числе — и Тектологию («Всеобщую организационную науку») отца. Меня привлекли к работе секции. Я был только 2 раза, вероятно, выступлю в феврале с докладом (хотя отсюда меня не хотят пускать). Но основное — помочь с подготовкой издания. Второе дело — хотели ставить фильм («Сквозь ледяную мглу») о 1906–7 годах, где совершенно извращают отношение Ленина к Богданову (которое до 1908 г. реально было очень хорошим). Пришлось вмешаться, но, кажется, и без вмешательства (моего) здесь всё приведут теперь в порядок. Основная же моя новость — если Дубинин получит институт, я, видимо, наконец, переберусь в Москву. Вероятнее всего это будет в апреле — июне. Жаль расставаться с друзьями и с неоконченной научной работой, но, видимо, другого выхода нет. Да и тяжело здесь стало так, что иначе и субъективно будет невыносимо. Вот мои дела. Желаю Вам всего самого лучшего, привет Вашей семье. А. Малиновский Что касается переезда в Новосибирск — я очень думал о нем, но, видимо, консерватизм семьи мне не преодолеть. А смогу ли приехать без нее — выяснится, когда перееду в Москву. Мне — хочется в Новосибирск, и я Вам очень благодарен. А. М. |